Чжен В.А.

ЧЖЕН Виктор Анатольевич — родился 10 мая 1945 г. в Узбекистане. В 1968 году окончил Самаркандский Государственный университет им.А.Навои, получив специальность инженера-технолога. Долгое время работал на производстве, возглавлял крупные машиностроительные предприятия. Совмещая работу с научной деятельностью, защитил кандидатскую, затем докторскую диссертации. В последние годы работал генеральным директором старейшего Санкт-Петербургского Всероссийского алюминиево-магниевого института. За многолетнюю деятельность неоднократно был отмечен Государственными наградами.

Виктор Анатольевич является автором ряда монографий и книг. Особенный интерес вызывают написанные им книги на исторические и теолого-философские темы. Книги «Путешествия случайного философа», «Амир Темур», «От Рюрика до Николая», «Онаон», «Библия в стихах», «Основатели религий» и другие — не только нашли своего читателя, но и получили международную и отечественную признательность. Он удостоен таких международных писательских наград, как Золотая Есенинская медаль, медалей В.С.Пикуля, М.А. Шолохова, М.Ю.Лермонтова, журналистской премии профессионального признания «Лучшие перья России»

Член Союза писателей России, писатель-публицист, поэт Чжен В.А. продолжает нас радовать своей творческой деятельностью и сегодня – он публикуется и работает над новыми произведениями.

Питерский смог

Как проникает в землю влага,

Так проникает Питер в нас:

Ветрами, что острее лезвий,

Глубинным недугом болезней,

Всевидящим прищуром глаз.

Осенней мглистостью тумана,

Дождем в неделю пятикрат,

Церковным звоном величавым,

В метро, текущей серой лавой,

Людьми, что по ночам не спят.

Не раз менявший свое имя,

Но не меняющий лица,

Ты — боль и гордость всей России,

Изнемогающий и сильный,

Ты — зверь, бегущий на ловца.

О, Петербург, загадка мира,

Таинственно лучащий свет,

С иронией неуловимой

Ты философски мчишься мимо

Житейской прозы и планет!

***

На кладбище Никольском тишина,

Не терпят шума мертвые в могилах.

Им жизнь потусторонняя видна,

Ту, что живым пока понять не силах.

Смотрю участок номер два

И памятник известный – Гумилеву,

Еще не заросла к нему тропа,

Народ пока не забывает Леву.

Ученый там, а здесь вот адмирал,

Кто русский флот, разбитый под Цусимой,

По якорям, по пушкам собирал —

И восставала Русь непобедимой.

А вот захоронения святых,

Налево от тропы архиерейской.

Из мирных дней и дней лихих

Они вернутся к участи библейской.

Спокойствие меж каменных крестов,

Я наслаждаюсь воздухом прогретым,

Далек от мироздания основ,

Но стала смерть понятней этим летом.

***

Ах, как прекрасен Лаврский парк!

И воздух здесь, намоленный веками.

Сюда всегда ведет российский тракт

Паломников с надеждой и грехами.

Здесь православия магнит,

Здесь князя Невского святые мощи,

И душу русскую манит

Свеча Рождественскою нощью.

Приимет страждущих всех храм,

Господь Всемилостив – не заблужденье,

Но только с покаяньем к нам

Придет души освобожденье.

***

А. Карпову

Не пришла на твой юбилей

Градоначальник в юбке,

Ну, да и ладно, и Бог с ней!

Пусть лучше красит губки.

Не стал тебе Питер родным,

Но ты с ним одной крови,

Питерским молоком грудным

Выкормлен был гений новый.

Здесь и твоя альма-матер,

Первый гроссмейстерский балл,
Здесь ты от шаха до мата

Сложность пути постигал.

Славу доставил России

Труд и талант без границ,

Перед тобою, всесильным,

Головы клоним мы ниц.

***

Опять на финском взморье чайки

Кружат серебряной волной,

Над пенным гребнем вьются стайки,

Их клик разносится больной.

О чем их боль и вопль гортанный?

О неизведанной любви

Иль страсти ревности спонтанной –

Попробуй стоны разбери…

Понять себя не можешь, лично,

В ненастные, бывает, дни,

Хотя любовь, быть может, птичья —

И человеческой сродни…

***

Мы вчера на Волковской с Володей

Две бутылки съели на двоих,

Все в порядке было с нами, вроде:

Пели и не трогали других.

Вспоминали Витьку, но без мата,

Резали селедку на полу,

Витька – он нам точно, вроде брата,

Но в тот день не прибыл он к столу.

А на утро взялись алкометром

Проверять похмелье – есть ли где?

У Володьки просквозило ветром,

У меня осталось промилле.

Хоть сам доктор, не пойму, зараза!

Как же так? Ведь я не больше пил?!

Про селедку вспомнил я не сразу,

Был бы друг наш Витька – разъяснил.

***

Мои стихи – на чью-то рану пластырь

Прикроют чью-то тяжкую печаль.

Заблудшим овцам я не пастырь,

Но мне их, как собратьев жаль.

Совет мой прост – коль дарит жизнь лимоны,

То вы достаньте к ним текилу, соль

И горестные ваши стоны

Пусть в песню переплавят боль.

А если уж всерьез – сходи в Казанку,

К иконе Божьей Матери склонись,

И вывернув здесь душу наизнанку,

Отправь молитвы в небе, ввысь.

***

Незримо правя грешным миром,

Когда мы бодрствуем меж снов,

Cочилось солнце рыбьим жиром

Из складок кучных облаков…

А что там в мире происходит,

Когда покоимся во сне?

И неподвижно время, вроде,

Но быстро мчится в тишине.

Между восходом и закатом

Есть промежуток тонкий – день…

Дней повтореньем многократным

Приходит старость и мигрень.

Лишь только время неизменно

И не седеет, не кряхтит –

На вахте Питерской, бессменно,

Незримый маятник стучит.

***

Бреду по Ладожскому плесу,

Одолеваю ближний склон,

Боюсь себе признаться честно,

Что безнадежно в жизнь влюблен.

Влюблен во все ее пороки,

В синь голубую, в облака,

Жаль поджимают только сроки,

Но позабуду их, пока…

Пока — жене целую руки

И набираю воздух в грудь,

Мне не до грусти, не до скуки,

Я продолжаю жизни путь.

***

Когда друзья уйдут из жизни

(А может, первым я уйду?),

Пустынно станет мне в отчизне,

Как в Летнем, осенью, саду.

Я не смогу пойти к ним в гости

И в гости пригласить к себе,

И встреч тепло, случайных, просто

Греть перестанет по судьбе.

Остынут постепенно страсти,

Поблекнут краски ярких дней,

И старость, злым оскалом пасти,

Напомнит о себе больней.

***

Покатилась роса по травинке,

Прокатилась слеза по щеке,

И беда растворилась в слезинке,

Утонула в глубокой реке.

Та река называлась Невою

И начало из детства брала,

Но теченье лихою волною

На крутые несло берега.

Совладать было трудно с теченьем,

Знать написано так на роду –

Не простятся грехи отреченьем,

Камнем тянут за ноги ко дну.

Слезы радости и покаянья

Одинаковы все же на вкус,

За грехи нам расплатой страданья —

Во спасенье даруются, пусть!

***

В моем привычном одиночестве

Известен каждый уголок,

На улицах без имени, без отчества

Больной луны блуждает бледный огонек.

Во мраке беспросветном горизонт

И зыбкой тени силуэт,

Смиренью моему есть объяснимый зонт:

Не ищет славы переменчивой поэт.

Достаточно, что дан мне Петербург

И летний призрачный пейзаж,

Нева мне истинный и постоянный друг,

Как постоянен ее Смольнинский вираж.

***

Вот опять желтопада настала пора

С веток кленов, берез или вязов…

И Таврический сад покидает жара,

Шепот листьев вдогонку бессвязный.

Разрешившись от бремени разных плодов,

Выпрямляются ветви наружу,

Аромат улетучился с дымкой цветов.

Слышен посвист дыхания стужи.

И посланник ее – легкий ветер-шалун

По земле хороводит багрянец,

И, как в танце, у девы на светском балу

Листопадный румянится глянец.

***

Звенит будильник по-утру,

Звенит капель в апреле,

Несут по ящику трынду:

Итоги за неделю.

Куда ни сунься – все одно,

Знакомое до боли,

Как-будто все заведено

Без нас, без нашей воли.

Подъем, позавтракал, в метро

Спешишь, как сивый мерин.

На Петроградку путь, назло,

Слабо пешком промерить?

Весь день просиживаешь зад

Иль носишься в запарке

И, подарив коллегам взгляд,

Бежишь на чай с заваркой.

А все ж капель пробьет дыру

В бронежилете будней —

И фишка выпадет в кону,

И день счастливым будет!

***

Пусть люди думают о хлебе,

А лебедь белый счастлив в небесах…

Тот, кто витает в мыслях в небе,

Того не беспокоит тлен и прах.

Но сторонясь всего земного,

И чувствуя душою ее твердь,

На облаках ты не протянешь много —

И Петербург из сердца не стереть.

Мы люди – залетаем в небо часто,

Кто помешает юности там быть?

Но время, как церковный пастор,

Подскажет – это надо заслужить!

***

Мосты в июне, в Петербурге

Ночами белыми блестят,

Глазам приехавшей подруге

Представив праздничный наряд.

Когда проходят теплоходы

Дворцовый, Троицкий — разъем,

Не оторвать тогда народа

От парапета — все на нем.

Мосты разводятся и снова

Ложатся в нужные места,

Быки — их мощная основа –

Грустят, под тяжестью кряхтя.

Чтоб создавать красу такую

Дано пролетам воспарять,

Неся с собой оградок сбрую,

Ну, а быки – должны их ждать.

***

«Не верьте Невскому проспекту», —

Не мною сказано, другим.

Его обманчивым респектом

Вас объегорит подхалим.

Не верьте Невскому проспекту,

Его обманчивым огням.

Рекламы радужного спектра

Лишь затуманят взоры вам.

Не верьте Невскому проспекту

И окруженью светских львиц.

Проспект привносит свою лепту

В забавы опытных девиц.

Не верьте Невскому проспекту,

Но верьте сердцу своему:

Там невский ритм оставил метку,

А, знать, тревоги ни к чему!

***

Мелькнула жар-птица в багровом закате,

Взмахнув над Невою крылом золотым.

Хотелось поведать об этом вам, братья,

Да стал от виденья внезапно немым.

Ах, призрачный город, ты полон загадок,

Туманной пастелью рисуешь мираж,

Обман, что даруешь, чарующе сладок,

Кальянный в груди возбуждая кураж.

Прохожих на Невском плывут силуэты,

А в устье – размытый формат корабля.

Недаром тобою пленились поэты,

Недаром, конечно… А может зазря?

И я, очарован твоею палитрой,

Пытаюсь прочесть начертанья судьбы:

Что в дымке твоей над Казанскою митрой –

Утехи победы иль горечь борьбы?

***

Четыре храма всех конфессий

На главной улице стоят.

Приютом наций и профессий

Восстал их христианский ряд,

Такого нет в других столицах,

Лишь Петербург позволить мог,

Чтоб каждый день ходил молиться

Любой христианин, чей в церквах Бог.

Собор Казанский полукружья

Легко раскинул, как крыла.

Здесь в летний зной и зимней стужей

Дорога к православию вела.

Для немца пришлого, к молитве

Открыта в Петеркирхе дверь.

Святые Петр и Павел слитно

Звонят – часы свои хоть сверь!

Святые две Екатерины

На Невском радуют ваш взор:

Армяне ходят и грузины

Здесь открывать у дверок створ.

Каких бы ни было конфессий

И храмов разных на Руси,

А в них обрядов и процессий —

Един Ты, Боже! Нас прости…

***

На Обводном канале

Чайки скорбно рыдали

И на птичьей невнятице

Горевали в сумятице.

От асфальта их клики

Отлетали, как блики,

Что их так потревожило,

Птичьи души стреножило?

Может брачные игры

Их на вопли подвигли,

А любовь-неудачница

Так звучит по их — чаячьи?

***

Питер -Владимир

Летит «Сапсан» по шпалам,

По станциям, вокзалам,

Откинув прошлое назад.

Сидим с дружком Валерою,

С соседкою несмелою,

Что прячет от него свой взгляд.

Армянского бутылка

Под бутерброды с килькой

Приятно согревают нас.

Мы вспоминаем юность,

Лихих ночей амурность

И виражи сумбурных трасс.

А где-то перед Тверью

Соседка осмелела

И приняла стакан на грудь.

На Курском на вокзале

Мы ей «прощай» сказали,

Хоть и рвалась продолжить путь.

Но впереди Владимир

И друг, который мил нам —

Мы катим справить юбилей.

Он встретит на перроне

И радостно застонет,

Ну, а попутчица – Бог с ней!

С Володькой съездим в Суздаль

И там покажем удаль,

И прыть уже прожитых лет.

Пусть для кого-то старость

Нам шестьдесят пять в радость:

Сожмем в копейку белый свет!